После возвращения с Урала в родной Струкачев, когда на
месте разрушенной деревни мы увидели пустынные улицы, колючую проволоку и глубокие
воронки от бомб, как никогда, стало тревожно на душе. Ничего не осталось и от
нашего просторного дома, где прошло мое босоногое детство. Лишь случайно
узнали, что моя старшая сестра Евдокия после Победы работала на Брестчине, в
Ружанском районе.
От кого-то
услышали и такое:
− Ой, а сколько солдатиков погибло… Наверное,
полсотни…
Оказывается, в боях с немецко-фашистскими оккупантами
в 1943-1944 годах, а также при освобождении деревни в Струкачеве погибло именно
столько советских воинов. Все они покоились в братской могиле в школьном скверике.
В числе погибших на войне был и мой брат по матери (она дважды выходила замуж) Григорий Евмененко (на нижнем фотоснимке
слева).
Вместе с матерью и старшим братом Михаилом решили ехать в Ружаны к
сестре. Только на нее была вся надежда на возвращение к нормальному образу
жизни, забыть о войне…
Из Струкачева в Гомель мы добирались пешком. Ни
лошадей, ни грузовиков на дороге в областной центр мы не видели ни утром, ни
вечером. И не сразу на вокзале взяли билеты на поезд – людей было так много,
что невольно возникал вопрос: и куда же они торопятся, тем более в рабочие дни?..
И все же, хотя и с большим трудом, мы добрались до
станции Нехачево, откуда до Ружан надо было идти еще сорок километров. Немало.
Но что было делать? Пошли.
Вечером, когда начало уже темнеть, с трудом дотопали
до Ружан. А вот где жила наша Дуся, мы ничего не знали. А поэтому лишь спросили
где, в какой стороне городского поселка находится больница?
Кто-то из прохожих любезно ответил, что больница
совсем недалеко, больше того, узнав, кто мы и откуда, провел нас до самых ворот
больничного городка.
Искать сестру в самой больнице взялся старший брат
Миша.
Евдокия Тарасовна отработала свои часы, а поэтому уже
ушла домой, – сообщила дежурная санитарка.
Тут же узнали адрес дома: улица Комсомольская, 34…
Не раздумывая, пошли туда. Вскоре вместе с ней мы
оказались в ее небольшом, но уютном доме.
− Ой, какие вы грязные, к тому же, устали, наверное? –
всплеснув руками, переспросила старшая сестра.
Дуся нагрела воды, принесла мочалку и мыло, мол,
прежде чем ужинать, необходимо было «смыть дорожную пыль», восстановить силы
для дальнейшего разговора.
О, какое было для нас это счастье! К нашему возращению
Дуся приготовила ужин, заранее − чистую постель с подушками. Потом до полуночи
сидели за столом, не могли наговориться! Вместе очень радовались, что Дуся такая
внимательная и заботливая. Особенно понравилась нам горячая картошка с кислым
молоком. А вот брат Миша расхваливал малосольные огурцы да свежее крестьянское
сало.
− Мама, а где наш отец? – перво-наперво спросила Дуся
уже за столом.
Так начался разговор о Карелии, первой бомбежке в
Сортавале, эвакуации в Пермскую область…
− А Гриша где? – на этот раз у Евдокии спросила уже
мама.
Григорий Евмененко, мой брат по первой матери,
оказывается, участвовал до войны в полевых маневрах, а в 1941-м прислал в
прифронтовой госпиталь Дусе открытку с новостью о том, что ему присвоено звание
лейтенанта, и что он назначен ротным командиром, и завтра, мол, их отправляют
на фронт, на передовую, и…
Больше о его судьбе Дуся ничего не знала.
− Получается, что наш Григорий пропал без вести, - с
трудом произнесла сестра, горько заплакала.
На следующее утро, когда проснулись, вместе
порадовались спокойной обстановке в районном городке, солнечной погоде, людям,
испытавшим первые прелести мирной жизни.
− Никуда, Машенька, от нас уже не уедешь. Будем жить
вместе. Сначала найдем тебе работу, а потом и жениха, - сказала как-то Евдокия.
Май в тот год был солнечным и теплым, особенно когда
зацвели сады. Очень порадовало то, что был выделен небольшой участок земли по
улице Близенской. Пришлось в руки взять лопаты. Вместе посадили картошку, рассаду
капусты. И поскольку мама, заболев, работать уже не могла, пришлось надеяться
только на себя. Вскоре устроилась на работу в «Заготзерно».
В свободное от работы время пробовала писать стихи. Но
публиковать их в газетах сначала побаивалась. К тому же, мне посоветовали заниматься
в вечерней средней школе, хотя бы заочно получить высшее образование. Так я поступила
в Московский инженерно-экономический институт имени Плеханова на заочное
отделение. Одновременно работала в разных организациях, в том числе главным
бухгалтером в одной из воинских частей, в госбанке.
Одно смущало: я не видела на левый глаз, хотя этого и
не замечали другие. Наоборот, на любой фотографии смотрелась как вполне зрелая
для брака девушка. В 1954 году вышла замуж за военнослужащего Льва Степанова: никогда
не думала о том, что моим мужем будет летчик-штурман, но именно им оказался Лев. С ним я познакомилась в тот
памятный день, когда в составе хора из райцентра приехала в Засимовичи на встречу с молодыми воинами.
На сцене я не только пела, но и читала стихи. К этому времени я, к тому же,
отрастила длинную косу, видимо, она-то и приглянулась моему будущему мужу,
которого я крепко полюбила, а потом вышла замуж и родила сына.
Счастье, казалось, надолго поселилось в нашем доме.
Но, увы, уже через три года моего мужа не стало. Горько, очень горько было
сознавать, что в жизни опять не повезло: в Карелии от бомбежки на лесопильном
заводе погиб отец, а здесь, под Пружанами, - мой первый муж, на которого
возлагала большие надежды. Случилось это на речке из-за его же неосторожности
во время летнего отдыха.
Так получилось, что я сама воспитывала
одного-единственного сына Анатолия. Очень хотелось, чтобы он вырос настоящим
патриотом своей великой советской Родины. Вместе с ним бывала на кургане Славы,
насыпанном за два километра от городского поселка рядом с автомобильной дорогой
на Волковыск. В день Победы приходили и в городской скверик: в нем возвышался
обелиск в честь воинов и партизан, погибших в боях с немецко-фашистскими
оккупантами.
− Мама, а больше войны не будет? – спросил однажды мой
мальчик, когда вместе возвращались с праздника Победы в нашем небольшом
райцентре.
Ответила сразу же:
− Нет, сынок, никогда… Будет только мир в каждом доме.
Только счастье.
На наших глазах городок поднимался из руин, а в самом
районе уже создавались и крепли коллективные хозяйства, то тут, то там
появлялись новые одно – и двухэтажные дома.
Мой любимый сыночек на глазах познавал окружающий мир.
Радовался как восходу солнца, так и семицветной радуге после летнего теплого
дождя.
Сохранилась фотография, на которой наш
сын Анатолий вместе со мной запечатлен в шестилетнем возрасте.
В том далеком 1961 году я была молодой
мамой. Узнав о том, что отец летал на самолете, мальчик однажды заявил:
− Мама, я тоже, как папа, буду летать. И
высоко-высоко, как аист…
Я рассмеялась, крепко обняла сына.
Летчиком Анатолий не стал, а вот исторический факультет Брестского пединститута
закончил, потом служил на 12-й пограничной заставе. Именно отсюда его направили
служить кадровым офицером в Хабаровск. Такого поворота событий в жизни я не
ожидала: так далеко от матери оказался сын, так далеко! А как хотелось видеть
его родное лицо, слышать желанный голос, но, увы, все 28 лет службы на Дальнем
Востоке оказались одним мгновением… в пограничных войсках служил офицером, жил
в Хабаровске…
С глубокой болью в сердце там же, в
тогдашнем Ружанском районе, узнала о сожженной немецко-фашистскими оккупантами
деревне Байки. Окружив этот населенный пункт, каратели согнали ее всех жителей
в огромный сарай. Мужчин сразу же расстреляли, женщин сожгли живыми, а на детей
натравили собак. В итоге было сожжено 130 домов, погибло 987 жителей деревни. А
вот ее самый юный сельчанин – пионер Тихон Баран повторил подвиг Ивана
Сусанина: вместо того, чтобы показать место дислокации партизанского отряда, он
завел фашистов в непроходимое болото и здесь же сам погиб от их рук. На
том самом месте, где произошла страшная трагедия, до настоящего времени
сохранился с десяток восстановленных крестьянских усадеб. Доживает свой век
около полусотни сельчан преклонного возраста. На их плечи в первые послевоенные
годы легла нелегкая ноша.
Именно в тот трудный момент мне помогла выстоять моя
родная Дуся. Она же, Евдокия Тарасовна, она же по мужу Евдокия Грузина, поэтому
особых тягот на данном этапе жизни я не испытывала, старалась во всем помогать
ей, часто вместе вспоминали родную деревню на Гомельщине, своего родного отца.
Моя сестра прожила 86 лет (столько теперь мне), вместе
с мужем Николаем Грузиным воспитала два сына – Сергея и Николая, три дочери –
Галю, Иру и Лену. Евдокия Тарасовна похоронена на Ружанском кладбище рядом со
своим мужем. На моих глазах она прожила нелегкую, но достойную жизнь, она − яркий
пример служения любимой Родине для нашего молодого поколения.
Но сознание постоянно тревожили и другие мысли.
Страшно, очень страшно оставаться одной без родных, без очень близких людей. С
глубокой печалью в глазах смотрю и на опустевшие деревни. В одном из стихотворений,
опубликованных в районной газете «Раённыя буднi», как-то прочитала
стихотворение «Прости, избушка…»
Стоишь соскучившись
одна,
Осиротевшая
когда-то,
Стеклянной
плоскостью окна
Глядишь в
глаза мои предвзято.
Немой вопрос:
«А где ты был?
Мне без
лукавства говори…»
Прости
избушка, что забыл
Знакомый с
детства крик двери.
Это стихотворение, как и его автор Анатолий Крицкий,
сразу же запомнилось уже потому, что мой ушедший на вечный покой сын тоже был
Анатолием, однажды четко и до конца жизни определивший мой самый дальний в ней
маршрут из Бреста до Владивостока, где все мы собирались вместе.
В одном из своих произведений польская писательница
Элиза Ожешко писала, что в прошлом белорусские крестьяне «не жили на отшибе
среди поля, а селились рядком, хата к хате, так что из одной отлично было слышно
и видно все, что происходило и случалось в другой». Вот и помогали они друг
другу в бесчисленных повседневных трудах и заботах, делились последней крошкой
хлеба. Тем временем в корчме собиралась тьма народу, чтобы поговорить, выпить и
поплясать. Теперь же во многих наших деревнях безлюдно, крыши старых избушек
поросли зеленым мхом, особенно гнетущая тишина давит в долгие зимние вечера.
О, а как бы я хотела жить в родном Струкачеве, среди
своих людей, в уютном крестьянском доме с мирными рассветами в окнах, но, увы,
все желания и наши возможности перечеркнула война.
На
фотоснимке слева – мои внучки Аня и Маша, в центре – внук Сережа, в настоящее
время майор контрразведки, живет с семьей в Ессентуках; справа – самые близкие
родственники в Хабаровске за праздничным столом
Из дневника Марии Коржовой, 2016
«Сегодня – девятый день в Новом году, позади – Рождество Христово.
После морозных дней с кратковременными метелями наступила оттепель. Тает снег,
за окном слышна капель. Скоро весна!
В прошлом году моему сыну Анатолию исполнилось бы 60 лет, если б не его
кончина на операционном столе. И все же, несмотря на огромное расстояние, я
побывала в его юбилейный день памяти в Хабаровске: на могиле сына хоть чуточку
успокоила себя. По-прежнему дорогой остается для меня и моя старшая сестра –
Евдокия Тарасовна (на фотоснимке с Доски почета). В Ружанской районной больнице
она проработала почти полвека».
Книга - это общество. Хорошая книга, как хорошее общество, просвещает и облагораживает чувства и нравы.
Н.И. Пирогов
Н.И. Пирогов
