А тем временем в Белоруссии, в родном Кормянском
районе, происходили следующие события. Оккупированный 15 августа 1941 года
немецко-фашистскими захватчиками район, уже к осени оказался в эпицентре борьбы
всего белорусского народа за скорейшее освобождение своей земли от германского
ига. Именно с этого дня на территории района начали действовать подпольный
райком КП(б)Б и ЛКСМБ, пять партизанских бригад. «Чтобы с врагами биться, надо
всем сплотиться», об этом говорили всюду: в отдаленных деревнях и райцентре, в
каждом партизанском отряде.
И мои земляки сплачивались с первых дней военного
лихолетья, в схватке с врагами проявляли стойкость, твердость духа и
бесстрашие. И, как говорится, всегда держали порох сухим, считая, что честь
воина, его совесть – превыше всего.
Уже в начале сентября-октября 1943 года в нашем районе
были сделаны первые шаги к Победе. Именно в этот период началось его освобождение
войсками Брянского и Белорусского фронтов. 26 октября в ходе Гомельско-Речицкой
наступательной операции была освобождена Корма.
Все эти годы, несмотря на потерю зрения левым глазом,
я работала на закрытом военном заводе. На всю жизнь в памяти остался шустрый, я
бы сказала, очень остроумный 6-летний Коля. Несмотря на ранний детский возраст,
он доставлял к фрезерным станкам тележку, складировал в них готовые детали к «Катюшам»
и вместе с рабочими цеха увозил их на линию сборки орудийного комплекса.
Я не знала, как и откуда этот мальчик попал на завод,
кто его родители, но сам факт его участия в благородном труде во имя Победы
говорил за себя: ее, как могли, приближали люди разных возрастов, многие из них
уже искалеченные войной, в том числе и дети.
Однажды я спросила у мальчика:
− Коля, а ты чей?..
Он не растерялся:
− Я папин и мамин…
Вот такого ответа от него никто не ожидал, подошла
поближе к нему, достала из кармана кусочек хлеба и заглянула прямо в глаза:
− Молодец, Коля, ты хорошо работаешь… Вот тебе кусочек
хлеба. Скушай.
Видели бы, как заискрились глаза мальчика, когда он
услышал от меня такие желанные для него слова.
На том и разошлись, однако общение с Колей оставило в
моей душе добрый след, даже подумала: «Из него вырастет настоящий человек». Ему
бы только быстрее в школу – да получить глубокие знания».
Бывало и такое, когда вдруг обращались ко мне:
− А ты, Марийка, деревенская?
Я не лукавила, честно отвечала:
− Я из Струкачева, значит деревенская.
С родной деревней я была связана множеством приятных
воспоминаний: они-то и здесь, под надежной крышей оборонного завода, возвращали
в беззаботное детство, к скрипучей калитке нашего просторного с широкими окнами
дома.
Никаких писем из Струкачева, пока работала на закрытом
военном заводе, я не получала. Да и о том, что мой отец в самом начале войны погиб от прямого
попадания бомбы в лесопильный завод, узнала случайно лишь через два года. Тогда
же мелькнула догадка, что, возможно, нет и его могилы на карельской земле, как
и захоронений многих рабочих, готовивших
предприятие к эвакуации в глубь России.
Но были и такие моменты в жизни, когда теплилась
надежда, что отец все-таки жив, или, же сохранилась его могила в далеком
карельском Сортавале. А поэтому-то с особым терпением ждала того дня, когда по
цехам завода разнесется долгожданная весть о том, что, наконец-то, нашим
советским народом одержана Победа над фашистской Германией, даже тот же шестилетний
Колька ждал ее…
В 1943 году, нам, работающим на военном заводе, уже
платили зарплату, выдавали хлебные
карточки. А это 500 грамм хлеба в сутки на человека. Правда, хлеб был наполовину
с овсом. Но и это нас, заметно закаленных в нелегком труде девочек, безмерно
радовало. Сверстницы моего возраста, стоявшие за фрезерными станками, считали
себя взрослыми. Они участвовали в
художественной самодеятельности. Я же пробовала свои силы в сочинении сатирических
частушек. Сама же их пела, например, такие:
Хотел
Гитлер взять Москву,
А вдобавок
и Баку.
А
на подступах к Москве…
После моей запинки в зале послышался шум, вдобавок –
справедливое замечание:
− Что-то у тебя не рифмуется…
Я не растерялась, выкрикнула в ответ такие слова:
− У кого не рифмуется, рифмуйте сами… Или же давайте
искать рифму вместе…
В зале опять оживление:
− Надо же такая находчивая…
Вскоре после этого в цех провели радио. Ой, сколько
было радости, когда впервые мы услышали голос Левитана. Теперь наши девочки уже
знали, что каждый день происходило на фронте. Особенно ликовала я, когда услышала
весть о том, что в конце октября 1943 года войсками двух стрелковых дивизий, а
также 117-й танковой бригадой 3-го Белорусского фронта была освобождена Корма…
К этому времени наши «Катюши» уже громили врага на
всех фронтах. В том числе – и под Оршей! Было и такое. Некоторые орудия,
подбитые с воздуха в боях, возвращались
в сборочный цех. Здесь их оперативно ремонтировали и опять отправляли на фронт.
Один из таких орудийных комплексов после войны был установлен на постаменте в
Орше.
Самым же приятным событием, когда я работала на
фрезерном станке № 14, было то, что мною не было допущено ни одного брака.
Точность в обработке деталей – до микрона! За это мне выдавали двойную порцию
хлеба. Моя фотография была помещена в цеху на стенде – «Ни одного брака».
Всего три слова, но они подняли меня на пьедестал почета.
Стали девизом всей моей сознательной жизни.
После того, как я услышала по радио весть об освобождении
Кормянского района от немецко-фашистских захватчиков, стало намного легче на
душе, захотелось напевать сатирические частушки о тех, кто развязал кровавую
войну, хотел поставить нас на колени.
− Ах, и веселуха, ты, однако же, Марийка, веселуха, − подхватывали
женщины, что были постарше возрастом.
Я смеялась, искренне радовалась тому, что наш район −в
числе тех, был освобожден, и там, наверно, уже восстанавливалась довоенная
жизнь.
И вот долгожданный день – 9 мая 1945 года – наступил.
Ликовала вся страна, как и моя мама, и старший брат. Сразу же все втроем
собрались в неблизкий путь – на Гомельщину, в родной Струкачев. Дорога
предстояла нелегкая, но мама, подбодрив нас, детей, заверила лишь одной фразой,
что «все будет хорошо». Обрадовало и то, что для всех нас нашлось место в
вагоне товарного поезда…
Там-то я и услышала:
− Теперь-то все дороги ведут в Москву. На то она и
Победа…
Так я впервые в далеком 1945-м побывала в столице
великой страны Советов, еще раз порадовалась тому, что живу в такой великой
стране, как наша.
Было и такое, когда приснился сон, будто наш товарный
поезд из Москвы не стучал колесами по рельсам, а, словно птица, летел на Запад
на волшебных крыльях. Именно в то утро, я поверила, что уже скоро, очень скоро
буду в родной деревне…
Из дневника Марии Коржовой, 2015:
«Много для
того, чтобы приобщить меня уже в послевоенные годы к литературе, сделал
брестский писатель Сергей Цыплюк, издавший три тома избранных сочинений. Сергей
Федорович прошел нелегкий трудовой путь от строителя на БАМе до преподавателя в
Брестском инженерно-строительном институте. Работал предпринимателем. Его девиз
жизни был такой – дорогу осилит идущий. Моя дорога от Бреста до Владивостока –
лишь часть пути, который мне начертано судьбой еще до конца пройти.
Я также
горжусь тем, что рядом со мной творят такие поэты старшего поколения, как
Николай Александров, Михаил Кулеш, Николай Просмыцкий, Иван Матвеев и другие.
Много стихов на военную тему написал и поэт-фронтовик Василий Копачев, две
дочери которого, Елена и Людмила, живут и работают в областном центре.
В этом году
он, если бы дожил до наших дней, отметил бы свое 90-летие. Спасибо Елене
Васильевне, старшей дочери фронтовика, подготовившей поэтому случаю подборку
стихов отца для
литературно-художественного альманаха «Гоман».
Нельзя держать книги запертыми точно в тюрьме, они должны непременно переходить из библиотеки в память.
Ф Петрарка
Ф Петрарка
